Заберись на высочайшую гору, дай джигли по морде! // "Панцер" - от слова "панцу". Не знали?
Хоронили Актрису.
На кладбище пустом и сером. Церемония еще не была окончена, но из-за тусклых памятников с полустертыми именами погребенных уже выглядывали клошары и жадными глазами следили за церемонией, чтобы сразу после того, как гроб окажется в земле, налететь на свежую могилу, еще даже не окруженную хилой и бедной жестяной решеткой, окрашенной в синий, и забрать оттуда все, что могло бы пригодиться в жизни. Цветы, пластиковый стаканчик с дешевым портвейном, цветы и мягкие венки.
На церемонии d`enterrement присутствовало пять человек: Священник, муж Актрисы - герой-любовник из того же театра, режиссер труппы, и два статиста. Статистов позвали потому, что больше никого у Актрисы не было. Она блистала на сцене чуть ли не всю свою жизнь, ей рукоплескали толпы, ей признавались в любви и сулили золотые горы в столичном театре. Но пришла старость. Коллекция восхищенных взглядов пополняться перестала, поклонники стали приносить себя в жертву другим звездам, а золотые горы растаяли как сахар в утреннем чае.
Она хотела умереть в цвете лет, как подобает настоящей героине. В блеске софитов, огней проспекта, вспышках фотоаппаратов. Но она умерла всеми покинутая, с одним только мужем, который денно и нощно лежал подле ее кровати и держал за руку, шепча нежные и успокоительные слова. Она умерла тихо. В каморке под крышей. Там, куда не доходят ноги налоговзыскателей и полисменов. Она умерла. И последними ее словами были: "Кушать подано..."
Первые слова, произнесенные на сцене и последние слова, произнесенные в жизни.
На следующий день в местной газете появится некролог. Да и то только потому, что муж Актрисы - почерневший от горя и бедности - войдет в редакцию издания тихими мелкими шажками, робко постучится в дверь к главному редактору, некогда бывшему его лучшим другом и товарищем, а теперь ставшим большим и грузным, просто разжиревшим мужиком, и попросит черкнуть пару строк о его безвременно ушедшей женушке. Тот вынет изо рта толстенную сигару и, проглотив слюни, буркнет что-то типа «Соболезную» и пообещает по старой дружбе поместить заметку на последнюю страницу - все остальное место на страницах журнала уже занято и оплачено рекламодателями. Герой-любовник тихо поблагодарит толстяка и несчастым движением вытащит из-за пазухи бутылку коньяка, купленную на деньги от продажи женниной броши.
На кладбище пустом и сером. Церемония еще не была окончена, но из-за тусклых памятников с полустертыми именами погребенных уже выглядывали клошары и жадными глазами следили за церемонией, чтобы сразу после того, как гроб окажется в земле, налететь на свежую могилу, еще даже не окруженную хилой и бедной жестяной решеткой, окрашенной в синий, и забрать оттуда все, что могло бы пригодиться в жизни. Цветы, пластиковый стаканчик с дешевым портвейном, цветы и мягкие венки.
На церемонии d`enterrement присутствовало пять человек: Священник, муж Актрисы - герой-любовник из того же театра, режиссер труппы, и два статиста. Статистов позвали потому, что больше никого у Актрисы не было. Она блистала на сцене чуть ли не всю свою жизнь, ей рукоплескали толпы, ей признавались в любви и сулили золотые горы в столичном театре. Но пришла старость. Коллекция восхищенных взглядов пополняться перестала, поклонники стали приносить себя в жертву другим звездам, а золотые горы растаяли как сахар в утреннем чае.
Она хотела умереть в цвете лет, как подобает настоящей героине. В блеске софитов, огней проспекта, вспышках фотоаппаратов. Но она умерла всеми покинутая, с одним только мужем, который денно и нощно лежал подле ее кровати и держал за руку, шепча нежные и успокоительные слова. Она умерла тихо. В каморке под крышей. Там, куда не доходят ноги налоговзыскателей и полисменов. Она умерла. И последними ее словами были: "Кушать подано..."
Первые слова, произнесенные на сцене и последние слова, произнесенные в жизни.
На следующий день в местной газете появится некролог. Да и то только потому, что муж Актрисы - почерневший от горя и бедности - войдет в редакцию издания тихими мелкими шажками, робко постучится в дверь к главному редактору, некогда бывшему его лучшим другом и товарищем, а теперь ставшим большим и грузным, просто разжиревшим мужиком, и попросит черкнуть пару строк о его безвременно ушедшей женушке. Тот вынет изо рта толстенную сигару и, проглотив слюни, буркнет что-то типа «Соболезную» и пообещает по старой дружбе поместить заметку на последнюю страницу - все остальное место на страницах журнала уже занято и оплачено рекламодателями. Герой-любовник тихо поблагодарит толстяка и несчастым движением вытащит из-за пазухи бутылку коньяка, купленную на деньги от продажи женниной броши.
-
-
12.03.2009 в 07:50-
-
12.03.2009 в 21:42к сожалению, у некоторых людей амбиции превалируют над теми чувствами, которые по-настоящему правдивы и искренни.